Тайна серебряной вазы - Страница 76

– Вы спускаетесь сюда каждый день? – спросила Мура.

– Да, необходимо следить за температурными условиями и вентиляцией. – Отец Авель взял Муру за руку. – Следуйте за мной, сестра...

Он поднял светильник, тот озарил неверным светом нишу в стене, и Мура разглядела что-то похожее на лежащую человеческую фигуру, облитую золотом с головы до ног. Мура задрожала.

– Не бойтесь, – успокоил библиотекарь, – наклонитесь и прочтите, что написано на челе саркофага.

Он поднес светильник к золотым мощам, и Мура с трудом прочла:

ЦАРЬ ВСЕЯ РУСИ ВАСИЛИЙ СМИРЕННЫЙ,

СВЯТОЙ ФЕО-ДОР БОРИСОВИЧ.

Мура попыталась взглянуть в глаза отцу Авелю, но он уже пошел дальше вдоль стены, не слишком спешно, девушка непроизвольно устремилась за ним.

– Отец Авель, в этом саркофаге покоится прах сына Бориса Годунова?

– Да, сестра моя. Перед смертью он принял пострижение и был наречен иноком Леонидом. Вы ведь это поняли еще в Петербурге, не правда ли?

– Да, я догадалась, что он был спасен. И спасти его могли только потому, что он настоящий Рюрикович. Значит, Рюрикович – и его отец, кого Карамзин называет Борисом Годуновым.

– Православная церковь пишет свою историю без Карамзина. В ней нет человека, которого звали Борисом Годуновым. А есть Царь Всея Руси Иоанн V, сын и наследник царя Василия IV.

– Федора Иоанновича? Сына Грозного? – спросила Мура, когда они снова остановились.

– Так его назвали при крещении. Все Рюриковичи имели крестильные имена. И имели царские, тронные имена. Царское имя Феодора Иоанновича – Василий. А царское имя того, кого при крещении назвали Гавриилом, Иоанн. По Карамзину – Иван Грозный.

– Царские тронные имена Василий и Иоанн чередовались в династии? , – Да, сестра моя, таков был закон Божьего помазанничества.

Отец Авель остановился и посмотрел на Mypy. На сосредоточенном лице выделялись темные, глубокие глаза.

– Мы в усыпальнице подлинных русских царей из рода Рюриковичей, потомков спасенного Феодора? – еле произнесла Мура неподвижными губами. – Как же вам удалось их собрать и сохранить?

– Были тяжелые времена, особенно после 1611 года, когда по указке Романовых шведы разгромили обитель. И пришлось братии святой бежать, скрываться, уносить свои святыни в другие монастыри. Сто лет таились, пока Петр Великий не издал указ о восстановлении.

– Среди обителей вашего изгнания был и Макарьевский? – спросила осторожно Мура.

Авель промолчал. Потом, видимо, решившись на что-то, пояснил:

– Макарьевский монастырь стал нашим врагом после того, как перешел на сторону иуд-предателей, которых породила суздальская земля. Но это особая история. Вам же надо знать и другое – нельзя полагаться на волю случая, надо знать заранее места возможного спасения. У нас есть такие места. Если вам придется в жизни искать укрытия и защиты, можете смело обращаться или в нашу обитель, или в Васильевский монастырь...

– А сколько здесь саркофагов? Монах Авель молчал.

– Вы мне покажете саркофаг того, кого называли при жизни князем Ордынским?

Библиотекарь поднял вверх светильник, глазам Муры открылась ниша, в которой стоял, судя по очертаниям, гроб, покрытый знаменем. Это было трехцветное бело-сине-красное полотнище, в верхней его части раскинул свои мощные крылья золотой двуглавый орел без нагрудного щита. Над орлом сияли три царские короны. В центре нижней, красной полосы знамени были вышиты военные атрибуты: шесть знамен, протазан, алебарда, шесть пик, ствол пушки, дульные срезы двух мортир и восемь ядер.

– А как же родовая усыпальница князей Ордынских в Ярославской губернии?

Мура растерянно обернулась к библиотекарю, безмолвно смотревшему на потрясенную девушку.

– Золотой саркофаг еще не готов, – сказал он. – Но среди нашей братии есть те, кто обучен этому древнему погребальному искусству, попранному Романовыми.

– Государственный переворот? Романовы преступным путем возложили на себя корону? – полуутвердительно, полувопросительно прошептала Мура.

– Преступным и кровавым. Романовых ждет страшное возмездие. Мы еще станем свидетелями их бесславного конца. Грехи отцов искупят потомки. Не дело Божьей церкви обагрять руки кровью. Дело церкви сохранить династию до тех пор, пока возмездие не свершится. Свет и благодать над Россией только тогда и воссияют, когда вернутся на трон Рюриковичи, – неожиданно страстно произнес монах. И продолжил с явным презрением в голосе: – Они думают, что Бог смирится с тем, что они узурпировали российский престол, понаписали лживых летописей, древнейшие роды под корень вырубили... Но Господь не попустил их воле иудиной. Рюриковичи живы. И, быть может, наши усилия по сохранению древней династии окажутся востребованы Божьим промыслом.

– А Шуйские не имеют права на престол? – спросила Мура.

– Пока живы подлинные Рюриковичи – нет. Впрочем, те Шуйские, которые сейчас существуют под этим именем, – самозванцы захудалые. А подлинные тоже до поры до времени таятся под другим именем.

Он остановился и взглянул на остолбеневшую Муру.

– Нам надо торопиться. Ступайте за мной.

Мура повиновалась. Вскоре отец Авель дотронулся рукой до стены, казавшейся монолитной, и она вдруг обнажила очертания прямоугольника, поворачивающегося на вертикальной оси. Они вошли в галерею, ведущую вверх под крутым уклоном, стали подниматься по каменным ступеням, вырубленным в граните, и оказались в помещении, похожем на библиотеку.

– Монастырское древлехранилище, – пояснил отец Авель, – здесь книги, рукописи и документы, написанные до XVII века. Их не раз приказывали уничтожить. Эти реликвии ждут своего часа Например, древний синодик – о родителях основателя нашего монастыря.