Тайна серебряной вазы - Страница 55

– Вспомните, на выставке... Ну же! – азартно вскрикнула Мура. – Архитектор зачем-то спрашивал о здоровье жены Холомкова.

– Но он действительно мог не знать о ее смерти. – Доктору Мурин ход мысли не казался убедительным.

– Я понимаю, – упрекнула Клима Кирилловича Мура. – Вы все еще думаете, что я все придумала. Из-за испуга, из-за несчастной перчатки. Так нет же! Нет! Вспоминайте! – требовала девушка от ошеломленного неожиданными откровениями Муры доктора. – Как только секретарь князя стал рассказывать о таинственной княгине, архитектор явно заскучал.

– Вы хотите сказать, что он знал княгиню и пытался скрыть свое знакомство за внешним безразличием?

– Дорогой Клим Кириллович! – Мура в досаде откинулась на спинку стула, умный, милый Клим Кириллович не улавливал ее мысли. – Дело не в княгине! Наверняка ее знал! Какой же вы, право, ненаблюдательный. Архитектор притворился именно в тот момент, когда ему должно было быть интереснее всего! В тот момент, когда Холомков стал насмешничать и говорить, что княгиня повредилась умом и бродит и ищет своего ребенка... Согласитесь, история с княгиней – загадочная, и здесь есть к чему проявить интерес постороннему человеку.

– Хорошо, хорошо, – подгонял Муру без всякого воодушевления доктор, – что же из этого следует?

– Из этого следует, что княгиня ничего не выдумывала, что архитектор знал не только о существовании княгини, но и о ребенке.

– О-о-о! Скажите еще, что он украл его! – возмущенно воскликнул доктор. – Это уже чересчур!

– Не знаю, – к ужасу доктора Коровкина глаза Муры неожиданно озорно заблестели, упрямо и вызывающе, – этого я еще не знаю. Но я знаю нечто другое, и это так ужасно и странно, что и не знаю, как вам это сказать.

– Говорите, я уже не удивлюсь ничему, – ответил обреченно доктор, вспомнивший вдруг, что скоро может вернуться горничная с лекарствами, и заметивший, что вторая льняная салфетка все еще сухая, что может выдать их с Мурой обман. И стал быстро сворачивать салфетку, чтобы погрузить ее в раствор уксуса. – Говорите скорее, время идет.

Мура дождалась, пока он опустит салфетку в миску, взглянула ему прямо в глаза.

– Доктор, скажите честно, неужели вы его не узнали?

– Архитектора Андрея Григорьевича? – уточнил доктор.

– Да, да, его, – нетерпеливо подтвердила Мура. – Ведь это был тот самый монах с Волкова кладбища! Ну, вспоминаете? Он! Я не сомневаюсь ни на минуту! Сделайте усилие, представьте себе его в монашеском одеянии! Представили? Рост, общий силуэт, и главное, движения, быстрая, плавная походка, скользящая, как будто его несет ветром.

Доктор опустил глаза, пытаясь сосредоточиться.

– Теперь вы все должны понять, – взволнованно продолжала Мура, – он был на могиле того самого ребенка, которого вы вынимали из витрины ширхановской булочной, ребенок был завернут в дорогую пеленку, вы сами это признали после допроса. Это ребенок княгини Ордынской, наследник князя! Вы же сами говорили, что подкидыш необычный! – в отчаянии воскликнула Мура, видя полную оторопелость доктора.

– Допустим, – доктор, с трудом взяв себя в руки, постарался стряхнуть охвативший его озноб, – допустим, я держал в руках похищенного наследника князя Ордынского. Но вместе с ним, значит, похитили что-то еще, то, что искала полиция, из-за чего меня продержали в кутузке. А что тогда искал в кабинете князя архитектор, не вашу же перчатку? Или вы, действительно, думаете, что он – архитектор, монах – украл икону? После того, как украл ребенка и подбросил его в витрину булочной? Нет, ничего не понимаю. – Только нежелание Клима Кирилловича еще больше расстроить Муру удерживало его от резких оценок.

– И я еще не все понимаю, – призналась Мура, – но поэтому и решила обсудить все с вами, вы тоже оказались вовлечены в эту историю. Вы меня поймете. Нам надо подумать о наших дальнейших действиях. Милый доктор, я напоминаю вам, что вы обещали мне хранить нашу тайну. – Это важно еще и потому, что мы не знаем, нашли ли секретные агенты то, что искали. Они искали что-то в особняке князя. Потом искали у вас. Потом, очевидно, в могиле ребенка. Вы же говорили, что пеленку привезли на опознание в участок, что могилу вскрывали. А вдруг они так и не нашли того, что им надо?

– Я скоро возненавижу и булочную, и ребенка, – с досадой произнес доктор. – Я надеялся, что все уже кончено, что меня оставят, наконец, в покое.

– Вот видите, – ласково сказала Мура, – как мы ни стремимся быть подальше от этого темного дела, все равно оно таинственным образом к нам возвращается. То с одной стороны, то с другой. Я не знала, что окажусь на Большой Вельможной, не знала, что окажусь в кабинете князя, не знала, что икона откроется, не знала, что даже на выставке из сотен посетителей нами заинтересуется именно секретарь князя Ордынского!

– Мистика, – не скрыл огорчения доктор. – Вы думаете, что этим все не кончится?

– Да, да, дорогой Клим Кириллович, именно это я и поняла минувшей ночью. Не знаю, надо ли волновать папу, маму и сестру. История не касается их впрямую. А вот вас касается, и меня тоже. Давайте пока сами все обдумаем и понаблюдаем, что будет происходить дальше. Внутренне я готова к тому, что что-то произойдет еще. Что станет верным знаком, что мы оказались вовлечены в странные события не случайно. Почему именно мы? – не спрашивайте, и на этот вопрос у меня нет ответа.

– Если к вашим объяснениям отнестись внимательно, а я склонен относиться так, – серьезно уверил Муру доктор, – остается непонятным: почему пропажей княжеского наследника занимаются какие-то секретные агенты, наделенные чрезвычайными полномочиями?